Борис Моисеев: за любовь нужно только поощрять…

Человек по природе своей слаб, даже если мнит себя Царем Природы, его создавшей. В жизни каждого случаются форс-мажорные обстоятельства, не упомянутые в договоре с Жизнью: проходишь через них, терпеливо снося побои и унижения, становишься сильнее и мудрее, и ... побеждаешь! Сломаешься - и никто о тебе не вспомнит. Удается выживать и пробиваться только сильным духом и телом, труженикам и большим талантам.

Борис Моисеев – личность яркая. Его можно любить или ненавидеть, но не признать в нем артиста и труженика невозможно! Одни приходят на его концерты, потому что любят и ценят, потому что видят в нем настоящего артиста, другие – чтобы очередной раз позлорадствовать, и убедиться в том, что петь он не может, ведет себя вызывающе и экстравагантно... Эти же люди придут посмотреть его следующее шоу, чтобы еще раз убедиться в правильности своих суждений и ошибиться.

РОЛ: Для многих людей творческая карьера Бориса Моисеева началась с трио "Экспрессия"...?

Борис Моисеев: Вы ошибаетесь. Все началось очень давно. Мне было 4 года и, когда мать уходила на сутки на работу на кожевенный завод города Могилева, ей просто некуда было девать ребенка, то есть - меня. Меня отдавали в Дом Культуры им. Куйбышева в кружок песни, танца и драмы. К 6-8 годам я уже был мастер танца – с этого началась моя творческая карьера.

Прошло время, я ушел из дома, для того чтобы мое увлечение стало моей профессией. Я понимал, что без этого не смогу жить, что музыка, пластика – это все мое. Мне интересно превращать слово в пластику, а пластику - в слово. Это осталось до сегодняшнего дня. Поэтому я не думаю, что моя карьера началась не с того момента, когда появилось трио "Экспрессия", а с того года, когда я впервые вышел на танцевальную сцену.

Судьбы девушек трио "Экспрессия" сложились совершенно по-разному: Лари Хитана (Романова по мужу) - сейчас живет и работает в Москве, она прошла превосходную школу танцев фламенко и сейчас танцует в этом стиле; Люда Чисналючуте занимается семьей и переехала из Франции в Канаду; Литвинова в Америке, Таня Ширвиндт в Москве – работает на одном из телевизионных каналов, еще одна девочка – Наташа Высоцкая – только что ушла в декрет...
Все приходят и уходят, а жизнь продолжается. Я безумно рад, что я мог с ними жить, я безумно рад, что мог участвовать в их судьбе не только на сцене, но и в жизни. Всегда принимал активное участие в их судьбе: наблюдал за тем, кто их мужья, кто в чьи руки попадет после меня. Что интересно – они всегда прислушиваются к моим советам, вкусу...

РОЛ: В одном из интервью Вы сказали, что не общаетесь с теми людьми, которые Вас не любят. Иногда жизненные обстоятельства складываются иначе, и нам приходится все-таки общаться с такими людьми, как тяжело переступить самого себя?

БМ: Нет-нет, я как раз один тех из людей, которые не вхожи в плохие границы воздуха, где пахнет грубостью, ненавистью. Я стараюсь с такими людьми не общаться, не контачить. Не просто, что я могу проклинать тех людей, которые доставили мне неприятности, сказав в очередной раз в мой адрес "изгой", "пидарас", я имею в виду обидные выражения... Я понимаю, что эти люди критически больны собой, неполноценны, эти люди - не исследователи своей души. Никак не может состояться контакт, если я вижу в человеке злость, ненависть, зависть, грубость, подлость и так далее. Стараюсь себя оберегать от этого и сразу ухожу.

РОЛ: Демонстрация ног и оголенного тела на Ваших концертах – это дань искусству или проявления эксгибиционизма?

БМ: Только дань искусству! Это трюк, это мое шоу, это мой образ – который когда-то был на эстраде. Сегодня я совершенно другой: мне нет смысла показывать ноги и свою фигуру. Сейчас я показываю те ноты и па, которые делаю профессионально и грамотно, хотя мне не 15 лет, и даже не 25! Зрелый возраст зрелого актера, которому нет смысла завлекать на себя и увлекать в себя какими-то трюковыми, дерзкими выходками и вещами.

РОЛ: В своем давнем интервью Ярославу Могутину Вы были очень откровенны, даже в чем-то вызывающи. Обычно от журналистов стараются скрыть те стороны натуры, в которые можно больно ударить...

БМ: Не считаю, что я сделал какой-то поступок, я об этом даже не думал. Я так живу, я так думаю. Как я думаю, так я и рассказываю, не хочу смягчать те или иные краски. Как писатель пишет книгу, так и я пишу-рассказываю книгу о себе, ту, которую я имел в реальной жизни.

РОЛ: Среди известных людей нашего времени (людей политической, эстрадной, общественной арены) есть ли кто-то, вызывающий у Вас восторг своими поступками и решениями?

БМ: Да, многие. Среди музыкантов – это Пугачева, Зыкина. Среди актеров – это Гурченко... Есть очень много людей, которых я ценю в их профессии. Есть люди, которых я ценю за мудрость, за правильность – это Иосиф Давыдович Кобзон, это господин Швыдкой... Хотя я знаю, что он меня категорически не воспринимает, но это его личные проблемы. Я не могу ему себя навязать. Что же касается моего взгляда, я считаю его одним из умных и прогрессивных людей в нашем правительстве. Мне очень симпатичен председатель правительства и многие-многие другие люди, которые любят политику моей страны.

РОЛ: Считаете ли Вы, что каждый человек одинок вне зависимости от того, есть у него семья или нет? Как Вы справляетесь с этим?

БМ: Конечно. Есть любимая профессия и столько забот вокруг этой профессии: не пожрать, не выпить, не закусить, не влюбиться, не влюбить в себя - потому что это издержки моей профессии. Надо всегда быть начеку, для меня важно всегда хорошо выглядеть. Я всегда думаю, как я выгляжу, во что я одет, что я могу дать публике, когда они приходят на такое шоу...

Ни от чего я не страдаю! Я иногда страдаю от шизофрении, но это такая болезнь, которая присуща всем: актерам, колхозникам и строителям дамб. Легкая степень шизофрении – это впадение в крайности: бывает, что "я такой хороший, такой красивый, такой великий", а в следующий раз - "я такое говно, урод, и зачем я живу". Но вот этот "плюс" и "минус" в итоге помогают сохранять равновесие, которое ты устанавливаешь для себя, чтобы ответить на вопрос: «"Зачем я здесь?" Когда начинаешь отвечать на все вопросы своей жизни, понимаешь, что нужен в этой не жизни не только для себя, как прожигателя жизни, а для многих людей, я в этом уверен.

РОЛ: Каждый артист - это общественная фигура, способная, в той или иной степени, менять мнения и взгляды массы. По-Вашему, какие изменения в образе мыслей простого обывателя могут возникнуть, благодаря тому, что Вы делаете на сцене?

БМ: Очень много! Вкус, мозги, тонкость, тепло и добро, которое я несу. Как бы мне ни было больно, грустно, как бы меня ни оскорблял кто-то, я никогда не покажу никакой агрессии, оскала, и никакой отрыжки к человеку. Я уйду, но я этого не покажу!

РОЛ: Есть ли у Вас дети? Пожелали ли бы Вы им такой же судьбы, какая сложилась у их отца?

БМ: Есть. Пожелал ли такой судьбы? Ну, почему бы и нет! Я все-таки состоялся как личность, благодаря своему упорству, своему девизу в жизни "Сохранить себя и не нарушать гармонию среди людей".

РОЛ: В прессе было много информации о том, что Вы стали крестным отцом дочери Алены Апиной - насколько это важно для Вас, изменило ли Вас это событие внутренне?

БМ: Ну, конечно. Я по-другому смотрю на мир. Во-первых, я очень глубоко верующий человек, это для меня прежде все поступок, который меня приближает к Господу Богу. Во-вторых, это огромная ответственность перед Богом за жизнь, за воспитание этой молодой девочки. Я не говорю о том, что каждую минуту я должен задаривать ее подарками... Я говорю о более глобальных вещах, думаю, что буду нужен ей по жизни как старший взрослый товарищ. Может быть, она что-то не сможет рассказать своим родителям, но расскажет своему крестному. Этой девочке скоро годик, и я вижу, как она тянется ко мне на ручки, и ей важно мое биополе и мои биотоки, в которых она купается.

РОЛ: Правда ли, что уральские православные студенты и попы прислали Вам письмо, в котором обвинили Вас в пропаганде гомосексуализма, и даже пытались Вас спасти от "грехопадения"?

БМ: Да, это правда. Но мне кажется, что сектанты какие-то. Не может быть такое сделано руками православных людей. Это какое-то кривляние.

РОЛ: Как часто Вы позволяете себе зависеть от других людей? В душевном плане.

БМ: Я freeman – свободный человек, свободный мужчина. Я не думаю, что кто-то может заставить меня зависеть от него, я не позволю.

РОЛ: Согласны ли Вы с утверждением, что "лучше познать любовь и страдания, чем не любить вообще"? И что для Вас важней любить или быть любимым?

БМ: У меня не бывает такого, чтобы я не познал любовь. Я познал любовь, и очень сильную, очень бурную.. Есть много имен людей, которым я говорил или могу сказать, что я их любил. Я очень дорожу этим чувством любви.

РОЛ: Любовь предполагает страдания, может быть, не стоит тогда вообще любить, чтобы потом локти не грызть, убиваясь по этой любви?

БМ: Стоит! Но лучше не впадать в эту яму любовную.

РОЛ: О чем мечтал в детстве Борис Моисеев, и чего из желаемого удалось достичь?

БМ: Я все получал, о чем я мечтал! Я хотел быть артистом – я им стал. Я хотел стать звездой – и ею стал. Я хочу приносить людям пользу через добро и веру в добро, и я это делаю! Многого можно добиться, веря в себя, в свои силы, это упорство и труд.

РОЛ: Что для Вас мат - эмоционально наполненное нечто или обычные слова русского языка?

БМ: Я не виноват, что я родился во дворе, где все ругались матом, и в детском саду дети делали тоже самое. Я не виноват в том, что тогда такое воспитание было. Можно матом говорить по-разному, можно очень не обидно и трогательно, без злости и унижений...

РОЛ: Есть ли такие места в Москве, где Вы чувствуете себя спокойно и умиротворенно? Или популярность заставляет забыть о пеших прогулках?

БМ: К сожалению, все меньше и меньше. Это очень трудно, но я позволяю себе ходить в парк Эрмитаж, сад театра Советской Армии. Но, к сожалению, слишком мало таких мест, где бы тебя ни оскорбляли, не мешали твоему отдыху, твоему бытию в этом воздухе. Я лично хожу в парк, чтобы думать, рассуждать с деревьями, с листьями, цветами, травой. Мне интересно беседовать с неживыми материалами, потому что они не смогут огрызнуться, они не смогут меня унизить, мне легче им довериться о своей радости или о своем горе.

РОЛ: Неужели нет в Вашей жизни человека, которому можно поплакаться в жилетку, поделиться чем-то?

БМ: Нет и не надо. Это расслабляет. Нет и не нужно.

РОЛ: Что для Вас порок? И должен ли он быть всегда наказуем?

БМ: Воровство, насилие, убийство – это порок. Самоубийство – это порок. Любовь – это не порок, за любовь нужно только поощрять людей. Если человек может говорить кому угодно, мужчине или женщине, теплые добрые слова, это приятно. Люди влюбленные, люди любящие и разрешающие любить себя – это Богу угодные люди. Любовь – прекрасный праздник, который нужно поддерживать.

РОЛ: Ощущаете ли Вы себя чужим в этом мире?

БМ: Нет. Я не одинок в этом мире.

РОЛ: Известно, что Вас скоро можно будет увидеть на ТВ в передаче "любовные истории", о какой любовной истории Вы можете рассказать читателям РОЛ?

БМ: Я не хочу об этом рассказывать, потому что это личное. Рассказывая о настоящей первой любви, я предаю ее. Это должно быть во мне, это должно мною охраняться, как охраняется любая граница любого государства. Это мое государство, и чем меньше я буду об этом рассказывать, тем больше я сохраню те воспоминания и впечатления настоящей любви, первого свидания и первого поцелуя. Надо уметь сохранять в себе настоящие любовные истории, а глупые истории можно рассказывать, это никому не мешает, наоборот веселит.

РОЛ: Насколько важную роль в Вашем становлении как человека сыграла мама?

БМ: Вы знаете, мать настолько старалась меня оберегать от жизненной пучины, от боли и жизненных сквозняков… Она всегда говорила о людях самое доброе, даже когда ее унижали, они никогда не говорила мне, что "это – плохая тетка или дядька". Она воспитывала меня не в жесткости и жестокости, а в добре и прощении убогих, злым, больных, слабых. Вот это «прощать» за унижения, за оскорбления, и не произносить в воздух плохих слов – вот этому меня научила мать. Я ни о ком никогда ничего не говорю плохого.